Стертое имя

В этот день Она оказалась там, где ей быть не следовало: на узкой длинной улице с редкими прохожими. Сюда по возможности старались даже не заглядывать. Потому что искушение было слишком велико: витрины безлюдных магазинов пытались заманить покупателей всеми возможными способами.

Соблазнительные цвета, изящные драпировки, яркая подсветка, аппетитные композиции – каждый элемент создавался, чтобы пленять взгляд и не отпускать. Вызвать жгучее желание тронуть рукой стеклянную входную дверь и шагнуть внутрь через порог, под мелодичный звон колокольчика. Который был таким громким, что еще долго звучал в ушах. Или покупателю так только казалось от волнения.

Почему же люди в этом городе боялись даже смотреть в сторону магазина? Потому что за каждую новую вещь здесь платили не деньгами, а воспоминаниями. Особо ценные предметы стоили баснословно: за них отдавали самые дорогие мгновения. И выходили из магазина с начисто стертым в голове эпизодом.

***

Сегодня Она пришла сюда не случайно. Ей хотелось забыть об одном ужасном событии. Только здесь можно было избавиться от мучительных воспоминаний. Правда, ценились они невысоко: кому же захочется забирать тяжелые мысли.

Шла Она медленно, ступая по красивому черному тротуару. Даже за несколько десятилетий асфальт не истерся. Ведь топтали его нечасто. Редкий прохожий заходил на эту улицу. А если и попадал сюда, то старался пройти как можно быстрее. И воровато оглядывался, не видит ли кто из знакомых. Ведь как потом объяснить, почему ты не помнишь чье-то лицо или слова.

Но Она не боялась. И двигалась уверенно, выбирая подходящую витрину. Внимание привлекли теплые оранжевые тыквы, заботливо уложенные в низкие плетеные корзинки. Рябиновые гроздья добавляли яркости этому осеннему натюрморту. И на миг даже показалось, что декораторы не думали ни о какой выгоде, выкладывая композицию. А просто хотели порадовать редких и случайных прохожих.

Остановившись напротив витрины, Она некоторое время полюбовалась пузатыми тыквами. А потом решительно шагнула к входной двери. Недрогнувшей рукой толкнула ее вперед и спокойно выслушала предупреждающий звон колокольчика.

Из невидимой глубины зала сразу вынырнула Продавщица. Улыбка была приклеена к ее лицу на весь рабочий день. И никто не знал, как быстро она снимает эту маску по вечерам. И как тяжело ей тащить домой заработанные чужие воспоминания. Ведь часто они были совершенно ни к чему.

— Добрый день, что вы предложите? – дежурно спросила Продавщица, сложив руки на животе и гостеприимно поклонившись.

Это в обычном мире продавцы спрашивают, чем помочь. А здесь все зависело от того, что мог предоставить покупатель.

— У меня есть одно очень важное воспоминание, которое я готова отдать, — начала Она спокойно, но в последний миг голос дрогнул.

Продавщица вежливо кивнула и продолжила расспрос:

— Воспоминание какой ценности?

— Достаточно высокой, — после некоторой паузы ответила Она.

— Уточните, это – приятное воспоминание или наоборот?

Взгляд Продавщицы пронзал насквозь. Любой житель этого города знал, что неприятные воспоминания ценятся в десятки раз ниже. И Она сразу поняла, глядя в ледяные голубые глаза, что Продавщица – очень проницательна и чувствует ложь.

— Оно – тяжелое. Но в нем смешаны разные чувства. И приятные в том числе, — робко начала Она.

— Насколько много там приятного? – склонив голову набок, спросила Продавщица, медленно теряя интерес к такому неперспективному покупателю.

И Она это почувствовала. Внутри, прямо от сердца, поднялась какая-то закипающая волна. Кровь побежала по каждому сосуду, прильнув к лицу.

— Приятного достаточно, чтобы заставить человека потерять рассудок, — сквозь зубы сказала Она и смело посмотрела в лицо Продавщице.

Та сверкнула глазами и приосанилась:

— Хорошо. Во сколько вы сами его оцениваете?

— Если говорить честно, то когда я шла сюда, то думала, что претендую в лучшем случае на шоколадку или заколку для волос, — размеренно ответила Она. – Но сейчас, перебирая эти мгновения в памяти, я поняла, что сильно недооценила их. Потому что такое довелось пережить далеко не каждому.

— Неужели? – с насмешливой ноткой спросила Продавщица.

От такого обращения Она вспыхнула и запальчиво спросила:

— Вы находите это смешным?

— Нет, я нахожу это банальным. Каждый, кто хочет избавиться от плохого воспоминания, начинает набивать ему цену. Ведь вы же пришли сюда не поделиться чем-то дорогим, а освободить голову от навязчивых мыслей, — развела руками Продавщица.

— Вовсе нет! – с горячностью воскликнула Она.

— Как же нет, если да. Самое драгоценное воспоминание вы мне уже отдали, — парировала Продавщица, и в ее голосе на миг промелькнуло сочувствие.

А сочувствие было недопустимо. С ним вылетали с работы за профнепригодность. Не пристало Продавщице испытывать сожаление, когда люди приходят отрывать что-то от своего сердца.

— Уже отдала? – растерянно повторила Она.

И потом тихо добавила:

— И что же?

— Вы прекрасно знаете, что мы не имеем права сообщать такую информацию, — официальным тоном начала Продавщица.

Но яд сочувствия уже просочился в нее. Продавщица была вынуждена отвести взгляд, однако даже это не помогло.

И Она уже говорила с нарастающим отчаянием:

— Мне кажется, я понимаю, что отдала вам.

Продавщица всеми силами старалась не выдать своего волнения. И максимально деловым голосом ответила:

— Это уже не имеет значения. Ведь взамен вы получили то, о чем мечтали всю жизнь.

В это же мгновение Она закрыла лицо руками и пробормотала:

— Я отдала вам самое важное воспоминание. Я отдала вам все!

Продавщица замялась и прикусила губу от досады. Бороться с внутренним желанием обнять эту несчастную было так велико, что пришлось сжать пальцы в кулаки до впившихся ногтей.

— Вам нельзя сожалеть об этом, — негромко попробовала возразить Продавщица. – Что отдано, того уже не вернуть.

— Но и новое не сотворить! – внезапно воскликнула Она, отняв ладони от пылающих щек. – У меня не получилось! Вы же видите это!

Продавщица похлопала ресницами:

— Вы хотите сказать, что что-то вспомнили? Вы хоть понимаете, чем это грозит? Вам же придется расплачиваться вдвойне. А уже… нечем.

— Конечно, нет. Я не помню, но чувствую, — ошеломленная открытием сказала Она. —  Я не знаю своего имени.

На последних словах Она качнулась, ощущая, что мир уходит из-под ног. Продавщица быстро подставила стул, на который Она бессильно рухнула. И, глядя перед собой, сказала в пустоту:

— Я отдала вам свое имя. Воспоминание, которому нет цены.

Продавщица разжала пальцы и смущенно посмотрела на глубокие впадины от ногтей. Ей еще не доводилось настолько терять контроль над своими эмоциями.

— Знаю, что вы все равно не скажете, как меня звали. Но прошу только об одном: назовите хотя бы первую букву, — прошептала Она пропавшим голосом и умоляюще посмотрела в ледяные голубые глаза.

В них мелькнуло отражение оранжевых тыкв. И этот теплый оттенок окрасил холодную глубину взгляда, растопив иней на поверхности. Продавщица почувствовала, как глаза зажгло. И зажмурившись, ответила:

— Стоит мне только произнести эту букву, и ваше воспоминание вернется назад. За все нужно платить. Не вынуждайте меня совершать преступление.

— Может ли быть большее преступление, чем когда у человека отнимают его суть? – с горечью спросила Она.

Продавщица открыла глаза, не в силах оставаться безучастной.

— Вы ведь знаете, что мне запрещено это делать. С меня спросят. И спросят очень жестко. Я за всю жизнь не смогу расплатиться, если верну вам это воспоминание, — пыталась убедить Продавщица.

Но убеждала она только саму себя. Потому что посетительница не внимала этим словам: Она неистово ждала, едва заметно раскачиваясь на стуле.

— Пожалуйста. Пощадите… — прошептала Она.

Продавщица вдруг резко развернулась и отправилась к прилавку. Выдвинув ящик, она достала ключ, отперла сейф и извлекла оттуда потертую тетрадь. Быстро отлистав несколько страниц, Продавщица без труда нашла запись, которая иногда снилась ей в ночных кошмарах. С трудом унимая частое сердебиение, она провела пальцем по страшной строке. В ней и была зафиксирована тайна. В ней скрывался ужас потерянной души.

Продавщица задержала палец на строке, собираясь с духом. Посмотрела на рыжие тыквы в витрине. Посмотрела на Нее, замершую в мучительном ожидании. И решение пришло. Продавщица захлопнула тетрадь и направилась прямо к своей незадачливой покупательнице.

— Давайте руку, — глухим голосом скомандовала Продавщица, протягивая свою.

— Зачем? – недоуменно спросила Она.

— Не спрашивайте. Давайте быстрее, пока я не передумала, — почти скороговоркой повторила Продавщица.

Тогда Она растерянно протянула свою ладонь, Продавщица сжала ее и сказала:

— А теперь вставайте и идите за мной. Просто идите. Не надо ничего говорить.

Покорно поднявшись, Она отправилась следом за Продавщицей, которая шла все быстрее и быстрее к входной двери. Распахнув ее, Продавщица устремилась по узкой длинной улице, ускоряя шаги. Через минуту обе уже бежали. Все быстрее и быстрее, быстрее и быстрее.

Несколько раз Она просила остановиться и дать отдышаться, но Продавщица словно ничего не слышала. Несколько раз Она падала, но Продавщица заставляла подниматься и бежать дальше.

День сменял ночь, ночь сменяла день. А они все бежали, без сна, без отдыха, без воды и крошки хлеба. И этот марафон, казалось, никогда не закончится. Она уже выдохлась, с трудом перемещая опухшие уставшие ноги. Продавщица с трудом тянула за собой безымянную ношу.

В какой-то миг обе почувствовали, что можно остановиться. Ибо дальше дороги не было. Они стояли на краю обрыва. Из-под стертых подошв вниз скатились мелкие камни, с громким всплеском погрузившись в черные воды океана.

— Вот и все, — обреченно сказала Продавщица.

— Что – всё? – спросила Она, глядя то вниз в бездонную глубину, то на странную спутницу.

— Здесь все решится, — тихо ответила Продавщица и отпустила Ее руку. – Смотри и вспоминай.

— Куда смотреть? – глухо произнесла Она, ощущая в груди нарастающий страх расплаты.

— На меня. Ничего не вспоминаешь? Тыквы. Я и ты.

В это мгновение Она посмотрела на Продавщицу расширившимися от ужаса глазами и поднесла ладонь ко рту.

— Лена? – выдохнула Она, сразу же опустив руку. – Как же ты могла?

— Вижу, ты сразу все вспомнила, – горько улыбнулась Продавщица Лена. – Ругай меня, кори, но назад ничего не вернешь.

— Зачем? Зачем же ты это сделала? Ведь ты же – мой самый близкий человек, – пыталась кричать Она, но вместо крика вырывался сдавленный шепот.

Лена пожала плечами и повернула лицо к океану. Ветер кидал  соленые брызги.

— Мама, ты хотела отдать мне все, что у тебя есть. Но забыла спросить, нужно ли мне это, — медленно начала Лена. – Я хотела, чтобы ты жила своей жизнью, а не моей. Однако никакие доводы ты не находила убедительными. Поэтому – вот.

Лена обвела рукой океан, обрыв и все пространство вокруг. Мать смотрела на нее, едва дыша.

— Вот что я создала для себя. Меня прошлую и настоящую разделяет этот океан. У меня здесь – свой мир. И тебя здесь на самом деле нет. Ты осталась там. На том берегу. Со своим настоящим именем, со своим Я. Пусть оно там и останется, — решительно произнесла Лена, не глядя на мать. – А здесь ты – только житель моего города.

Мать опустилась на землю, не в состоянии стоять.

— Так бы все и было дальше, если бы я смогла оставить свое сердце глухим и бесчувственным к твоим страданиям. Но ты же пробиваешься в мой мир даже оттуда. Твои слова настигают меня через тысячи километров. Твой взгляд я чувствую даже во сне. И как бы я ни старалась забыть твое имя, оно звучит в моей голове днем и ночью, — говорила Лена, продолжая смотреть в океан.

Мать слушала и не шевелилась.

— Я думала, что смогу забыть. Я брала чужие воспоминания, чтобы заглушить ими мысли о тебе. Но всегда тебя чувствовала. Каждый час, каждую минуту, каждое мгновение. Ты следовала за мной по пятам везде и всюду. Ты являлась ко мне в разных безымянных образах. А я снова и снова стирала их из памяти. Но нет, — Лена глубоко вздохнула и замолчала.

Мать ждала.

— Но нет. Все было бесполезно. Ты победила, — выдохнула Лена и обернулась.

Мать с усилием поднялась и стояла, глядя на дочь. Потом сказала:

— Нет, я не победила.  Просто ты повзрослела.

Лена смотрела молча на ее лицо, замечая каждую новую морщинку, которая начинала покрывать его.

— Похоже, мой мир начал рушиться. Твое лицо возвращает прежние черты. Воспоминания возвращаются. Еще немного, и ты назовешь свое имя, — бесцветным голосом начала Лена. – У меня не получилось.

Мать подошла и молча обняла ее.

— У меня не получилось, мама, — шепотом повторила Лена.

Долгая пауза повисла в воздухе. И в этой тишине все громче слышался звук разваливающихся стен странного города, где за каждую материальную вещь платили воспоминаниями. Пыль, поднимавшаяся на месте бывших зданий, забивалась в ноздри и мешала дышать.

В конце концов, Лена не выдержала и спросила:

— Мама, почему ты молчишь? Ты уже вспомнила свое имя? Не жалей меня, назови. Пусть все это разрушится. Я уже достаточно наказана.

Мать задумчиво улыбнулась, погладила дочь по голове, посмотрела на бескрайний океан. И спокойным голосом сказала:

— Разве ты не заметила, сколько раз произнесла его за последние несколько минут?

Лена в недоумении бросила взгляд на мать:

— О чем ты, мама? Я ни разу не говорила.

Мать улыбнулась:

— Вот и еще раз.

От внезапного открытия у Лены перехватило дыхание.

— Ну конечно! – воскликнула она. – Как же… Как же я сразу не поняла… Что я пыталась сделать и что пыталась стереть, если самое главное всегда было со мной. Ты же предала забвению свое имя больше 20 лет назад. Чтобы… чтобы…

Лена была не в состоянии продолжать, сотрясаясь в рыданиях. Мать гладила ее по голове с задумчивой улыбкой.

— Чтобы называться для тебя мамой, — закончила Она за дочь.

***

И в это же мгновение последний кирпич иллюзорного мира рассыпался. Рыжая тыква раскололась надвое, источая сладкий аромат, напоминающий дыню. Мама ложкой вынимала сочную мякоть и выкладывала в миску, чтобы добавить в начинку пирога.

Маленькая Лена пыталась дотянуться до кастрюли с сырым тестом и засовывала туда пальцы, чтобы ухватить липкий кусочек. А мама усиленно делала вид, будто не замечает эти попытки. Как и многое другое, что творила Лена за ее спиной. Маме просто хотелось, чтобы дочка добивалась своего. Даже в шестилетнем возрасте. И ей удавалось.

Этот эпизод Лена и вспомнила, когда спустя пару десятков лет оформляла витрину магазина в своем придуманном городе. Этот эпизод мама и хотела стереть, потому что думала: с него и началась печальная история недопонимания. Он же стал точкой пересечения воспоминаний, которые нельзя обесценивать и расплачиваться ими в обмен на иллюзии. Все, что было в прошлом, остается с нами. И для каждого нового человека наше имя обретает свое значение.

А почему тыквы? Потому что в них есть и ты, и вы.

01.09.2021

©Анастасия Настурция Petro